Ефимовы
2. Предки, родители, родственники
2.1. Ефимовы
2.1.1. Предки.
Мой дедушка по отцу – Ефимов Фёдор Спиридонович был крестьянином села Рамзы Тамбовской губернии. Родился в 1850 году. До 11 лет был крепостным. Имел на семью менее трёх десятин земли в трёх наделах. Лошади не имел.
В дополнение к работе на земле дедушка Фёдор подрабатывал:
зимой – пошивкой овчинных тулупов и полушубков,
летом – строительными работами печника и штукатура.
С 1910 года семья дедушки жила в г.Кирсанове, где он сумел построить дом. Умер Ефимов Фёдор Спиридонович в 1920 году.
Моя бабушка по отцу – Ефимова (до замужества – Татаринцева) Евдокия Евдокимовна была крестьянкой деревни Свечиновка Тамбовской губернии, дочерью Николаевского солдата.
Она свою жизнь посвятила семье, помогая мужу и ведя домашнее хозяйство. Умерла Ефимова Евдокия Евдокимовна в 1924 году.
В семье дедушки и бабушки Ефимовых выросло четверо детей:
Сергей (1887 – 1941 г.г.),
Александр (1899 – 1933 г.г.),
Фёдор (1901 – 1961 г.г.),
Анна (1906 – 1969 г.г.), которые в свою очередь имели детей:
Сергей – смотри ниже,
Анна – дочь Людмилу 1946 года рождения.
2.1.2. Мой отец – Ефимов Сергей Фёдорович (по крёстным родителям – Саблин) родился 23 сентября 1887 года в деревне Свечиновка Тамбовской губернии в семье крестьянина.
Начал учиться в Земской школе села Рамзы. Учился хорошо. Сохранилась Псалтырь, которой в 1898 году отец был награждён за успехи в учёбе.
С 13-ти лет начал зарабатывать, помогая отцу. Продолжал образование в Тамбовской духовной семинарии. Занимался самообразованием. Познакомился с сочинениями революционных демократов – В.Г.Белинского, Н.Г.Чернышевского, Н.А.Добролюбова и А.И Герцена, сочетавших идею крестьянской революции с идеями утопического социализма и являющихся идеологами крестьянскойдемократии.[9]
Тамбовская губерния в дореволюционной России относилась к «оскудевшим» аграрным районам страны.[10]
Население губернии было в основном крестьянским, являвшимся активной питательной средой сначала для народников, а затем – для социалистов-революционеров (эсеров), бывших в начале XX века монополистами революционной работы в Тамбовской губернии и отводивших главную роль в революции крестьянству.[11]
Идеология крестьянской демократии захватила юношу. (О другой революционной идеологии в селе Рамзы тогда никто и не слышал.)
В начале 1900-х годов он знакомится с членами партии эсеров и выполняет их отдельные поручения. Он хранит и распространяет запрещённую литературу и, не являясь членом партии, ведёт разъяснительную работу.
То, что отец с юных лет не скатился в болото обывательской жизни, а пошёл по пути революционной работы, характеризует склад его характера, моральную чистоту его отношения к жизни и его стремление к высоким идеалам облегчения жизни людей.
При разгроме революционных выступлений на Тамбовщине в 1905 году отец был исключён из духовной семинарии «за участие в беспорядках» с четвёркой по поведению, то есть, по законам того времени, фактически без права поступления в другие учебные заведения. Ему было 18 лет.
В период 1906-1910 г.г. его дважды арестовывали за революционную работу. Он «сидел» в тюрьмах Тамбова и Саратова. В его «досье» появились записи о связях с партией эсеров. Это впоследствии сыграло трагическую роль в его жизни.
Жизнь показала, что не с теми борцами за народное счастье он познакомился.
А где было взять других?
После исключения из семинарии он помогал отцу в его работе и занимался самообразованием.
Овладел латинским, немецким и французским языками.
Сдав экстерном экзамены за среднее учебное заведение, он получил звание учителя математики.
В 1914 году, благодаря помощи одного либерального Инспектора Народных училищ Тамбовской губернии, отец стал работать учителем в Инжавинском двухклассном училище Кирсановского уезда Тамбовской губернии.
После 1910 года стал отходить от связей с эсерами.
В августе 1915 года его призвали в армию, и он полностью отошёл от революционной работы. Но «досье» — то осталось!..
Участвуя в боевых действиях на Германском фронте, отец получил поражение дыхательных путей в одной из газовых атак противника. Награждён Георгиевским крестом.
Лечение не избавило его от периодических сильнейших приступов кашля на протяжении всей остальной жизни.
После лечения и отпуска, отца в начале 1917 года направили в Алексеевское военное училище, ускоренный курс которого он закончил 1 августа 1917 года и был произведён в прапорщики (по-современному – младший лейтенант).
В 1917 году 28 декабря отец был демобилизован. Вернулся домой и стал работать учителем в железнодорожной школе г.Кирсанова Тамбовской губернии.
В сентябре 1918 года он был направлен органами народного образования Рязано-Уральской (ныне – Приволжской) железной дороги в Астраханскую железнодорожную школу.
Проработав в Астрахани год, он в 1919 году вернулся в г.Кирсанов и продолжил учительскую работу на своём старом месте.
В том же 1919 году отец был арестован в Кирсанове органами Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) по борьбе с контрреволюцией и саботажем, и ему было предъявлено обвинение в подозрении на участие в борьбе партии эсеров (в которой он не состоял никогда, но «досье» — то с записью о связях с эсерами в начале 1900-х годов сохранилось!) против Советской власти.
Подозрение было абсурдным, и следствие быстро закончилось. Было вынесено постановление о прекращении дела, но отец заболел сыпным тифом и вышел на свободу только после выздоровления в начале 1920 года.
В том же 1920 году умер его отец – Ефимов Федор Спиридонович. Мой отец стал кормильцем семьи.
Сразу после освобождения, отца призвали в Красную Армию, в частях которой он служил, находясь в г.Ростове-на-Дону и на Северном Кавказе (г.Ставрополь, станица Каменская), с начала 1920 года до сентября 1921 года.
После демобилизации в конце сентября 1921 года он снова работал учителем в г.Кирсанове.
Пока отец служил в Красной Армии, на Тамбовщине с августа 1920 года по август 1921 года «полыхал» Антоновский мятеж против Советской власти.[12]
В 1923 году отец снова был арестован органами Объединённого Государственного Политического Управления (ОГПУ) по борьбе с контрреволюцией и бандитизмом. Ему предъявили абсурдное обвинение в подозрении на участие в Антоновщине (хотя в это время он служил в Красной Армии далеко от районов восстания, но «досье»-то с записями о связях с эсерами в период 1906-1910 г.г.сохранилось!). Абсурдность этого обвинения быстро разъяснилась, и отец вскоре был освобождён.
В 1923 году он переезжает в Саратов и начинает работать в школах Саратовского железнодорожного узла, а позже – в Саратовской губернской (краевой) педагогической станции и коллективе по разработке школьных учебников.
В 1924 году умерла его мать – Ефимова Евдокия Евдокимовна.
Отец остался старшим в семье, в которой только брат Фёдор был уже самостоятельным (ему 23 года). Брат Александр с детства постоянно болел и нигде не работал (ему 25 лет). Сестра Анна – училась (ей 18 лет).
Александра и Анну отец взял на своё иждивение. Они стали жить с отцом.
Анна поступила в Саратовский Зооветеринарный институт. Она жила в семье отца до окончания института в 1931 году и уехала по назначению в Самарскую область на работу зоотехником.
Александр жил в семье отца до 1932 года, когда отец перевёл его от себя на частную квартиру, которую оплачивал. Александр умер в 1933 году.
Работая с 1923 года в школах Саратовского железнодорожного узла, отец активно участвовал в работе периодических учительских конференций школ Рязано-Уральской железной дороги. На одной из таких конференций он познакомился с учительницей Краснокутской железнодорожной школы Кравченко Татьяной Степановной, у которой было прозвище «Кутянка» (по названию села Красный Кут, где она работала).
Они начали переписываться, встречаясь на конференциях. Долго были на «Вы».
В открытке от сентября 1926 года, отправленной отцом из Кисловодска в адрес Краснокутской железнодорожной школы Кравченко Татьяне Степановне, он пишет: «Почти испечённый на Кисловодском солнце, приветствую Вас! Жаль, что не могу сделать этого лично. До слёз обидно».
Вскоре, в том же 1926 году они поженились. В 1929 году у них родился сын.
С 1933 года отец стал работать в Саратовском институте повышения квалификации кадров народного образования (ИПККНО). С 1935 года он в институте занимал должность зав.отделом начального обучения — зам.директора института. Естественно, что вёл и преподавательскую работу.
Жизнь налаживалась. В 1934 году отменили карточную систему. В 1935 году мама закончила институт.
Но злой рок преследовал отца. Тяжело заболев ишиасом в зиму 1936-1937 г.г., он долго лечился, продолжая работать, лёжа в постели.
В сентябре 1937 года ему выделили путёвку на курорт, и он поехал долечиваться в Сочи.
После возвращения с курорта продолжал работать в ИПККНО. Однако, тучи сгущались.
В ночь с 27 на 28 ноября 1937 года его арестовали. В две ночи: с 29-го на 30-е ноября и с 3-го на 4-е декабря 1937 года следователь – лейтенант НКВД Жучков провёл допросы, обвиняя отца в контрреволюционной деятельности. Никаких конкретных фактов в подтверждение обвинения следователь не привёл, так как их не было. Использовалось опять «досье» о связях с эсерами в 1906-1910 г.г.
Невзирая на то, что вопрос о предполагаемом участии отца в борьбе партии эсеров против Советской власти в 1917-1919 г.г. и о его предполагаемом участии в мятеже Антонова на Тамбовщине был уже исследован органами ВЧК и ОГПУ в 1919 году и 1923 году и был снят, эти обвинения, так же бездоказательно, были включены следователем в протокол допроса, составленный настолько абсурдно, что отец отказался его подписать.
Несмотря на это, сразу же, в день последнего допроса – 4 декабря 1937 года, решением Тройки Саратовского областного Управления НКВД по этим бездоказательным обвинениям отцу было вынесено наказание – ссылка на 10 лет в Исправительно-Трудовые лагеря (ИТЛ) по статье 58 Уголовного Кодекса РСФСР (УК РСФСР) – «за контрреволюционную деятельность». Вот чем закончились юношеские свободолюбивые порывы.
Объявлено об этом отцу было 10 апреля 1938 года, и на следующий день – 11 апреля 1938 года он был выслан по этапу в ИТЛ на север Коми АССР.
До своих последних дней отец не терял оптимизма и, по мере возможности, боролся за своё освобождение жалобами и просьбами о пересмотре дела.
В этом постарались участвовать и мама, и сестра отца – Анна Фёдоровна.
К последнему письму, уже из лагерной больницы, смертельно больной отец приложил узкую полоску бумаги, на которой его, уже нетвёрдой, рукой было написано:
… «Ещё поживём! Как после холодов настали у нас тёплые дни, так и после лагерей будет свобода! Кончится же вся эта «музыка» когда-нибудь. Будьте здоровы и счастливы!»
К сожалению, эта «музыка» продолжалась ещё долго.
Отец умер 21-го августа 1941 года в больнице ИТЛ села Пезмог Коми АССР на 54-м году жизни. Место захоронения – неизвестно.
Долго наша семья носила клеймо – «Члены семьи врага народа».
… «Звёзды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами чёрных «марусь» …[13]
Ну а, в общем-то, было много людей и семей, доля которых была куда тяжелее нашей.
У нас уцелела мама, хотя были опасения, что она может последовать за отцом, как следовали многие жёны арестованных мужей.
Сохранилась наша семья, наши фамилии и имена. Оба, мы с братом, получили высшее образование.
Все члены семьи исполняли свой гражданский, служебный и семейный долг честным путём, как указывала совесть.
Нельзя не сказать слов признательности в адрес ближайших родственников отца и мамы. Они не только поддерживали нас морально, но оказывали нам материальную поддержку, помогая обеспечивать отца в разрешённые сроки посылками с лекарствами и калорийными, витаминизированными продуктами.
По маминой линии – это бабушка Наталья Григорьевна и мамина сестра Нина Степановна Тюренковы.
По линии отца – это его брат Фёдор Фёдорович и сестра Анна Фёдоровна Ефимовы.
Полная реабилитация отца состоялась через 15 лет после его смерти. Дело отца в 1956 году было прекращено «за отсутствием в его действиях состава преступления».
Через 19 лет после ареста отца маме в 1956 году выплатили какие-то отцовские деньги, на которые она купила 6 красивых хрустальных стопок.
Как-то, будучи в отпуске, я сидел у мамы в комнате – пил чай и «угощался» маминой чёрносмородиновой настойкой из красивых стопок. Тут мама и рассказала мне историю этих стопок.
«Возьмёшь эти стопки себе после моей смерти. Потом оставишь их своим детям. Их дед – Сергей – заслуживал гораздо лучшей доли, чем выпала ему. Но, увы, так жестока была жизнь», — сказала мама.
В моей памяти отец сохранился, как очень добрый и заботливый человек, необычайно простой, скромный и не требовательный к своим бытовым нуждам. Проявлял постоянную заботу, как о своей семье, так и о своих братьях и сестре.
Человек он был, безусловно, незаурядный. Имея документ всего о среднем образовании, он преподавал в вузе, был многосторонне развит, чего добился самостоятельной учёбой. Много занимался историей России, краеведением и другими направлениями человеческих знаний.
Участвовал в написании учебника для средней школы – «История СССР» под руководством будущего академика А.М.Панкратовой в период её работы в Саратовском Университете. По этому учебнику мы изучали историю в школе, начиная с 3-го класса.
Отец уделял много внимания нам с Колей, стараясь нас всесторонне развить.
В свободные часы занимался цветоводством. Помогал Коле в разведении кроликов, которыми тот увлекался в 1933-1934 г.г.
Когда я сам
стал отцом, то часто вспоминал отцовские уроки жизни.
[9] — БСЭ, 3-е изд., 1970-1978 г., т.21, стр.543
[10] — там же, т.25, стр.243
[11] — там же, т.17, стр.362 и т.30, стр.246
[12] — БСЭ, 3-е изд., М., 1970-1978 г.г., т.2, стр.96
[13] — А.А.Ахматова. «Реквием». Собр.соч.в 2-х томах, М., изд. «Правда», 1990 г., т.1, стр.197 («Чёрные маруси» или «чёрные вороны» — это автофургоны, в которых перевозили арестованных)
Спасибо, что прочитали эту страничку.
Обязательно поделитесь этой статьёй с Вашими друзьями, коллегами, знакомыми в социальных сетях.
Я уверен, что она будет полезна всем.
Для её рассылки в социальных сетях — нажмите на соответствующую кнопочку — см ниже
